Рейс по СМП на «Академике Трёшникове» со всеми остановками – часть третья
«Жизнь в Арктике вообще напоминает космос. А в темноте ощущение космоса ещё острее!»
Река Индигирка. Фото автора
Часть первую читайте здесь, вторую здесь.
Приключения начинаются
Из Певека мы отправились на восток к берегам Якутии, где ждало нас главное приключение нашей экспедиции. Но мы об этом тогда еще не подозревали.
К устью реки Индигирки мы не смогли подойти ближе 15 км — река намывает здесь большие отмели и морским судам тут ходить опасно. Поэтому вертолету приходится лететь все полчаса, а погода здесь совсем не располагает к полетам: ветер — порывистый и резко меняется.
Но наконец порывы стихли, и мы полетели на берег реки Индигирки. В 40 км от нас выше по течению был расположен поселок Русское устье. Это необычное селение основано около 1570 года русскими поморами, выходцами из старых владений Великого Новгорода, бежавшими от преследований опричников Ивана Грозного. Находится оно на 71 градусе северной широты. Среднегодовая температура воздуха −15 °C. Основное занятие населения — рыболовство и охота на белого песца. В настоящее время русскоустьинцев выделяют в отдельную культурно-этнографическую группу русских. Говор русскоустьинцев отличается от литературного русского языка и пестрит архаичными словами. Не случайно многие путешественники, оказавшись в этих краях, чувствовали себя так, словно перенеслись на несколько веков назад. Об этом селе написано пять солидных книг, много статей, снято два кинофильма. В 1986 году Пушкинский Дом выпустил книгу «Фольклор Русского Устья».
Попав на берег, мы очень торопились — день стремительно уменьшался, до наступления полярной ночи здесь оставалось около трех недель. Закончить работы на берегу нужно было засветло. И вот в 13 часов нам по рации сообщили, что мы можем совершенно не спешить, потому что у вертолета произошла фатальная поломка и в ближайшее время вернуться на борт судна мы не сможем.
Два месяца, проведенные в море, приучили нас к прогулкам по палубе. Хотелось вырваться на берег, побродить по тундре, посмотреть на закаты и восходы. Но, как говорят, — бойся своих желаний. Любоваться на бескрайнюю снежную равнину, которая в пургу даже не перечерчена линией горизонта, нам пришлось почти две недели.
Нас окружал бескрайний белый мир, а в домике полярников было вдоволь места для двух-трех человек. Нас же было пятнадцать. Чем заниматься полярникам-любителям? Лепить рыбные пельмени, ходить по замерзшему льду реки, толщина которого в ноябре уже полметра, смотреть, как температурный столбик термометра за окном все ближе к отметке −40 и наблюдать, как стремительно сворачивается день. Жизнь в Арктике вообще напоминает космос. А в темноте ощущение космоса ещё острее!
Налепили пельменей
Термометр
Ночь на станции
Однажды к ночи разошлись тучи, взошла луна, и к нам вернулось северное сияние! Впервые с сентября. Полярники говорили нам, что в восточной части Арктики сияние бывает редко — гораздо реже, чем в Баренцевом море.
Здесь мы узнали, что солнце не всегда встает на востоке. Я специально сверял по компасу: на Индигирке в ноябре солнце восходит на юго-востоке и садится на юго-западе.
Закат на юго-западе
Одним морозным днём мы любовались гало — на небе светило не одно солнце, а целых три. На севере это явление называют «солнце с ушами». Оно возникает вследствие преломления солнечного света в анизотропно ориентированных кристалликах льда, парящих в атмосфере.
Гало
Когда идешь по замерзшей реке, время от времени слышно, как раскатами лопается лёд — близость океана влияет на уровень воды. Во время приливов и отливов лёд здесь «дышит», поэтому всё время образуются свежие трещины и поднятия поверхности льда. Вскрывается река в начале июня и неделю продолжается весенний ледоход. На прогулке по замерзшей реке нашими постоянными спутниками были местные собаки. Эти выносливые существа проводят на улице день и ночь. Правда, подкожный жир у них не меньше, чем у белого мишки. Питание тут калорийное. Эти спящие на снегу лайки живут возле всех полярных станций. Их задача — охранять дом от медведей и песцов. Иной раз людям ничего не видно, а собаки поднимают лай — чуют зверя.
Собаки на Индигирке
Лайка и лед
Лайка
А на третий день к нам пришли якутские лошади — не менее выносливые, чем собаки. Они сами кочуют по тундре неподалёку от хозяйского жилья и находят себе еду под снегом, низкорослую тундровую растительность. Никакого стойла у них нет — ночёвка среди буранов и вьюг. К человеческому жилью они подходят только чтобы полизать соли — этого им тут в тундре не хватает. Эти лошади покрыты очень густым и плотным мехом с подшёрстком. Не хуже, чем у лайки. И они так же любят поваляться на снегу — почесать спинку.
Якутская лошадь
На пятый день снежного плена нам удалось сходить в баню. Воды мы натаскали из проруби. Бочка грелась теном два дня. Но мы дождались: после почти недельного бомжевания снова вернулись к человеческой жизни.
Небольшая прорубь, в которой мы набирали питьевую воду, покрывалась коркой льда буквально на глазах. Если не черпать ведром минут пять — там уже полсантиметра льда. А к концу зимы, по словам полярников, лёд на реке — толще 2 метров. Поэтому они заготавливают ледяные блоки, которые потом будут растапливаться в бочках внутри теплого домика полярников.
Но все приключения когда-нибудь кончаются. Вот и за нами наконец прилетел вертолет, и мы отправились дальше.
Ледяная Колыма
Мы вернулись на «Академика» и ощутили все блага цивилизации. Здесь нас ждал теплый душ в каюте и кровать с бельем. На полярной станции был только матрас на полу и куртка вместо одеяла. Стоя на корме ледокола, мы смотрели, как на линию горизонта уходят вершинами два треугольника: один — это полынья за нашим судном, а второй — такая же длинная тень, создаваемая низким северным солнцем.
Тень от корабля
На берегу реки Колымы нас ждала самая суровая погода. С утра −30. Мы прилетели еще за полчаса до восхода, но было уже светло. На небе не было ни облачка, а воздух казался густым от мороза.
На наше счастье было безветренно. Но когда прилетел вертолёт и стал снижаться, воздух вокруг него сразу побелел и превратился в туман. При высокой влажности и низкой температуре близка точка росы.
На Колыме
При температуре ниже −30 сконденсированный водяной пар превращается сразу в кристаллы льда. Эту ледяную маску я постоянно ощущал у себя на бороде и на усах. Борода на севере — большое удобство, да и в любом случае лёд на бороде — это гораздо лучше, чем кожа, покрытая льдом.
Борода из ваты
Переместившись с Новосибирских островов на побережье Якутии, мы попали из арктической тундры в южную субарктику. Здесь, на берегу Колымы мы встретили много кустарников, которых почти не видели на островах. Самый распространённый из них — это ива красивая Salix pulchra. Ее побеги с удовольствием едят олени, зайцы и куропатки. А на Чукотке эту иву едят еще и чукчи. Зелени на севере мало, а нужно бороться с цингой. Так что ива очень выручает.
От Колымы до границы Чукотки — совсем близко. И снова мы шли на восток. Готовясь к отъезду с корабля, мы запаковали все вещи и ожидали прибытия в Певек. Но погода снова была не на нашей стороне. С востока нам навстречу шли тяжёлые льды. Встречный ветер тоже не помогал. Шли со скоростью всего 2 узла.
На восток
Домой
В один из наших последних вечеров на корабле я поднялся на капитанский мостик. Ходил подписать документы перед сходом на берег. На мостике было темно и стояла напряженная тишина — свет там и не зажигают, чтобы он не мешал видеть льды. Высота над уровнем моря здесь примерно на уровне 9-тиэтажки. Все смотрели в мониторы и выбирали пути прохода. А льды впереди стояли торосистые. Много раз приходилось сдавать назад и ломать их с разгона.
Утром я вышел на палубу проверить обстановку. До Певека все ещё было далеко. Лёд со всех сторон торчал дыбом, как будто его накануне вспахали. В первый раз с сентября я вышел на палубу в своей одежде. Всё казённое имущество мы уже упаковали. И в этот момент я ещё больше оценил качество вещей, которыми нас снабдила экспедиция. В них я чувствовал себя как в термосе, теперь же, несмотря на куртку и термобелье ощущал кожей каждый порыв ветра.
Ледокол «Академик Трешников» зашёл в бухту Певека, где были немало удивлены нашему появлению. Навигацию здесь уже завершили, и все портовые службы перешли на зимний режим. Несмотря на то, что по Северному морскому пути зимой ходят атомные ледоколы, в морские порты они не сворачивают и здесь все замирает до следующей навигации. Но наш случай оказался исключительным: кораблю нужно было пополнить запасы топлива, а нам — сойти на берег и завершить нашу экспедицию.
Певек
Швартоваться у причала мы не стали — помешал лёд, но все же подошли достаточно близко, чтобы хватило длины крана, который отправил нас на берег. В сетке.
На берег
Наша экспедиция завершилась в последний солнечный день накануне полярной ночи. Вся поездка длилась почти целый сезон. За прошедшее время мы провели на борту судна 63 дня, прожили 13 дней на полярной станции, отобрали многочисленные ящики образцов и написали мегабайты отчётов. Ну и ещё, конечно, сделали кучу фотографий.
Когда попадаешь в город после трех месяцев экспедиции, ощущаешь себя в другом мире. Говорят, что полярники, возвращаясь после годовой зимовки, долго не могут привыкнуть к городской суете. Заходят в торговый центр и не понимают — к чему это всё.
И хочется вернуться назад — в тишину и покой. Один полярный исследователь написал: «Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса — всегда поворачивается на Север».
***
Владислав Новиков, специально для GoArctic