Новости

29 июля. День двадцатый

Вечером 28 июля на «Профессоре Молчанове» устроили поэтический вечер. Читали Анну Ахматову, Александра Городницкого, Александра Сергеевича Пушкина, Виктора Гюго и стихотворения собственного сочинения. Дмитрий Никитин напевно читал про Арктику и переложение песни «Ваше благородие» — «Ваше плодородие». Экспедиция близится к финалу, и студенты с научными руководителями завершают работу над исследованиями. В этом репортаже вы узнаете о макро-опасности от микропластика, о возможности предсказать климатические изменения по временным кольцам деревьев, о том, откуда в безлюдной Арктике мусор, и как обо всем этом рассказывать журналистам.

Макро-опасности микропластика

Под руководством исследователей из «ААНИ» студенты изучают микро-пластик в мировом океане. По словам ученых, это огромная проблема международного характера, и содержание микропластика в арктических морях исследовано не было. В отобранных пробах, действительно, много частиц пластика менее пяти миллиметров. Это особенно удивляет, поскольку в районах, где мы сейчас находимся, нет прямых течений.

На вопрос о возможности найти источник микропластика в море исследователи отвечают отрицательно. Можно разве что определить химический состав и с точностью сказать, что найденный пластик имеет антропогенное происхождение.

Вдоль левого борта на 20 минут опускается драга, которая пропускает морскую воду, оставляя в сети сгустки планктона. Затем под микроскопом в этой каше находятся частицы пластика. Исследователи работают даже ночью. «Ритм здесь очень интенсивный. Светло двадцать четыре часа в сутки. Если проснешься в три часа ночи и захочешь поработать, ничто тебя не остановит от того, что засесть в лаборатории», — говорят ученые.

Дендроклиматология

Это — наука об изучении изменения климата на основе поведения растений. Если установить корреляцию между климатическими условиями и реакцией растений, можно понять направление изменения климата, как в прошлом, так и в будущем.

У каждого растения есть возрастные кольца. Год равен трем кольцам. Темные линии отражают жизнь растения в зимние, а светлые кольца — в летние месяцы. Чтобы провести корреляцию, нужно собрать растения из одного и того же периода. Между кольцами есть большие и малые расстояния. Малые — признак холодного климата, наоборот большие расстояния — признак теплого климата.

Студенты, занимающиеся дендроклиматологией, оценивают такие параметры, как влажность и температуру летом и зимой. Если понять соотношение между ростом деревьев и кустарников и изменениями климата, можно спрогнозировать, как будет развиваться растение в дальнейшем. Более глобальная задача — построить модель изменения климата.

Исследователи отбирают примерно тридцать образцов, имеет значение также местоположение. Если растение находится за камнем, то оно как бы оказывается в убежище, и поэтому на климатические изменения может реагировать иначе.

Откуда в Арктике мусор

Студенты с четырех берегов Новой Земли собрали несколько 60-литровых мешков мусора. Пляж на Карском море был более всего загрязнен, поскольку он находится в бухте. Большая часть мусора — это пластик и рыболовецкие сети. Мусор приносится в Арктику течением из Атлантического океана.

Опасность микропластика в том, что он съедается рыбами и птицами, но не переваривается. Затем эта рыба и птица попадает к нам на стол. Для сбора мусора на Новой Земле студенты мысленно очертили сто метров, с которых и складывали в мешки весь найденный мусор. Затем рассортировали по списку. Больше всего студенты нашли рыболовецких снастей, которые, скорей всего, были случайно выкинуты за борт или оторвались во время работы.

Популярная наука

Люси Эно и Анук Пернэ, студентки Университета Женевы, ведут ежедневный блог об экспедиции «Профессора Молчанова». Они публикуют новости и фотографии на страничке Facebook и Instagram и снимают видео об исследовательских группах. В прошлом году группа швейцарских студентов снимала видеорепортаж о путешествии вообще. Анук и Люси решили, что аудитории будет интересно совсем другое — популяризация науки.

По словам Анук и Люси, они задают вопросы в соответствии с глобальной идеей, которой посвящена экспедиция, — изменение Арктики с фокусом на глобальное потепление. «Разговаривая с учеными, мы поняли, что это довольно спекулятивный вопрос, поскольку когда говоришь об изменении климата, нужно обладать данными за прошлые года, а это не всегда возможно», — говорит Люси.

Снимая видео и ведя ежедневный блог, девушки научились еще большей терпимости, поскольку не всегда все получается так, как этого хочется. Другой важный журналистский навык — задавать дополнительные вопросы по ходу интервью. Как говорит Люси, важно не просто следовать списку вопросов, а внимательно слушать и формулировать уточняющие вопросы.

В обычной жизни журналистам приходится бегать за людьми, договариваться об удобном для всех времени, а здесь, на судне «Профессор Молчанов», мы живем бок о бок и моментально узнаем о происходящем. С другой стороны, по словам Люси и Анук, работая 24 часа в сутки, сложнее расслабиться.

«Мне интересна наука, я хотела путешествовать на судне и увидеть отдаленные места. Вначале мне было страшно, я думала, что через несколько дней мне будет очень тяжело, но все проходит нормально. Обычно день спокойный и расслабленный, а потом вдруг: „Высадка! Всем приготовиться!“ Мне нравится, что в экспедиции много импровизации», — говорит Анук.

Люси отмечает другую особенность экспедиции — возможность сосредоточиться только на проекте, хотя в повседневной жизни мы вынуждены выполнять несколько задач одновременно.

27 июля. День восемнадцатый

Герой сегодняшнего интервью − ассоциированный профессор Наталья Лукашева (Natalia Loukacheva), возглавляющая национальную кафедру по праву и самоуправлению коренных народов в университете Северной и Британской Колумбии (Canada Research Chair in Aboriginal Governance and Law) и специалист по правовым вопросам Арктики.

Почему Арктика?

Я начала заниматься Арктикой случайно, мой научный руководитель дал мне тему кандидатской диссертации по сравнительному правовому исследованию автономных образований Северной Европы, и таким образом я попала в Арктику.

И затянуло?

Когда стала заниматься этой темой, поняла, что материала мало, и пришлось много переводить, и я втянулась. Потом я попала в Канаду, где стала учиться по новой, защитила докторскую по праву, и тема снова была связана с Арктикой. В общем, занимаюсь правовыми вопросами в Арктике всю свою научную жизнь.

Какие есть основные юридические проблемы, которые нужно обязательно решить в Арктике?

Наверное, не совсем правильно ставить вопрос о проблемах. Есть много направлений, связанных с нерешенными юридическими вопросами. И в каждом направлении есть свои нюансы. В то же время сегодня большой упор делается на мультидисциплинарность, даже в такой консервативной сфере, как юриспруденция. Хотя это очень сложно реализовать, еще лет десять назад не было такого количества исследований в области юриспруденции, которые пересекались бы с другими социальными и гуманитарными науками.

Назовите три-пять основных вопросов, которые являются наиболее актуальными?

Все будет зависеть от того, какого исследователя вы спросите. Есть вопросы экологического права, есть вопросы добычи природных ресурсов, вопросы изменения климата, прав коренных народов и другие. Я занимаюсь общими правовыми вопросами более двадцати лет, поэтому мне пришлось участвовать в различных международных проектах. Я долго занималась разработкой научной концепции о том, что такое право в Арктике.

В концепции должна быть идея, на основе которой потом строится содержание. Какая идея лежала в основе вашей концепции?

По моему мнению, право в Арктике − это развивающаяся область юриспруденции. Это не отдельная отрасль права, то есть в ней присутствуют различные аспекты, связанные со многими отраслями права. Была необходимость восполнить пробел, недостаток знаний об Арктике как самостоятельном регионе с юридической точки зрения. Как я писала в своем учебнике, это развивающаяся область, которая включает в себя вопросы международного права и национального права арктических государств. Есть, например, конвенция ООН по морскому праву от 1982 года, которая относится к Арктике; или, например, соглашение по защите белых медведей, которое было принято в 1973 году пятью государствами: Норвегия, Дания, СССР, США и Канада, несмотря на имеющиеся тогда противоречия, существующие в политической и геополитической сферах. Сегодня для решения общих проблем в Арктике государства сообща разрабатывают общие документы. Самые последние примеры − это соглашения, которые были заключены под эгидой Арктического совета. Сам совет не является законодательным органом, но эти соглашения подписаны министрами иностранных дел. Последний пример − это соглашение по науке, принятое в мае 2017 года и вступившее в силу в мае 2018 года. Казалось бы, зачем нам такие региональные документы? Все восемь арктических стран подписали соглашение, потому что есть осознанная необходимость улучшать сотрудничество в области научной деятельности, улучшать обмен между исследователями и делиться лучшей практикой. Неслучайно, что наша экспедиция носит международный характер. Это очень важно для всех, в том числе для юристов. Нужно читать не только законы и учебники, но и видеть, что реально происходит в Арктике.

Вы говорили о мультидисциплинарности, вам как юристу с какими учеными приходилось сотрудничать?

Я была редактором нескольких книг, куда приглашала специалистов мирового уровня по разнообразным дисциплинам, например, историков, социологов, политологов, юристов и специалистов по международным отношениям. Было непросто согласовывать методологию, теорию и различные научные подходы. К сожалению, наше образование строится таким образом, что люди становятся экспертами в своей специфической области. Но ситуация в Арктике и проблемы, которые стоят перед нами, требуют большего видения и знания других дисциплин. Хорошо, когда есть общие курсы или проекты. Это открывает глаза на многие вещи, позволяет избежать одностороннего взгляда на происходящее. В Арктике, еще раз повторю, есть общие проблемы, есть общая ответственность за их решение не только перед своей страной, но и международным сообществом. Раньше было недостаточное взаимодействие между западной и российской наукой. Сейчас, думаю, эта дистанция сокращается, потому что молодые ученые имеют доступ к информации и знают языки.

Какое будущее для Арктики вы хотите видеть?

Я думаю, что у Арктики очень позитивное будущее. Есть много дискуссий о том, что нас ждет в Арктике. Сегодня мы наблюдаем очень много изменений в области климата, экологии и многого другого. В Арктике ничего нельзя делать изолированно, в одиночку, потому что, с одной стороны, это дорого, а с другой, происходящее в Арктике сказывается на всех. Нужны огромные инвестиции в молодежь, чтобы она имела мировоззрение за рамками учебных курсов.

Поскольку я занимаюсь Арктикой больше двадцати лет, то вижу огромную эволюцию во многих процессах, включая развитие права. Это, например, диктуется необходимостью разрабатывать природные ресурсы либо сохранить экологическую среду.

Вы уже третий раз в экспедиции «Арктического плавучего университета». Как вам атмосфера?

Меня очень удивляет дружная швейцарская команда, насколько они организованны и вовлечены в то, что делают. Радуют молодые ученые, которые полностью посвящают себя своему делу. Те, кто занимаются Арктикой, не ищут личной выгоды, они верят в это, живут этим. Вы спрашивали недавно: затягивает ли Арктика. Она не просто затягивает, она поглощает. Между возможностью поехать на конференцию на Гавайи, в Австралию или Арктику, я выбираю последнее. Хотя со стороны кажется: что здесь такого особенного? Но находишь единомышленников, друзей на всю жизнь. Например, со студентами из прошлых экспедиций мы общаемся по науке. Те, кто попадают в Арктику, уже не могут от нее отказаться.

28 июля. День девятнадцатый

История о том, как и зачем «Профессор Молчанов» вставал на якорь на целую ночь в губе Раменка близ острова Колгуев.

Авральные работы

— А вы почему не спите?

— На якорь встаем, — отвечает капитан. — Глубина девять метров всего. Напиши (это он второму помощнику): начало авральных работ в 0:15... А вот и затмение кончается. — Ближе к ночи по левому борту можно было наблюдать лунное затмение.

— Палыч, левый якорь готовь. — Капитан передает по рации.

— Семь и три метра глубина. Бугры появились какие-то. — Бугры — это неровная поверхность моря, значит, на дне что-то затоплено. Это могут быть контейнеры, катушки с проводами, бетонные плиты — все, что везут на остров.

—Таблицу приливов посмотри. — Опять второму помощнику.

— Если только Бугрино там есть. 0:30 — полная вода, 8:00 — перепад метр.

— Пойдем южнее, дальше не полезу. Не хочу на четырех метрах крутиться. Так точно ничего не накрутим. Кто там что набросал за это время... А набросали немало, я чувствую.

На мостике нас трое: капитан, второй помощник и я. Матроса-рулевого отпустили, потому что сегодня никуда не идем.

— Палыч, давай, приготовился.

Якорь отдали, и судно плавно кренится влево.

— Тебе все равно делать нечего. Смотри за глубиной. — Это капитан уже мне.

— Пять и восемь. Пять и семь.

— Что ты там говоришь? Не слышу. — Теперь понятно, почему на мостике все так отрывисто говорят. Без лишних слов, только ответ на вопрос.

— Муфту отключайте, питание из-под руля можно снять. Может, якорь перезапустим потом. Машине — управление заберите. Серегу не поднимать (это рулевой, у него смена начнется со старпомом в четыре утра). Пиши: 01:15 — окончание авральных работ. Палыч, закрывай пульт, свободен.

Высадка

Около девяти утра на Колгуев отправилась Анна Трофимова, сотрудник лаборатории арктического биомониторинга. Это одно из самых молодых структурных подразделений в САФУ, которое уже два года работает над мегагрантом «Разработка методологии мониторинга, оценки, прогнозирования и предупреждения рисков, связанных с переносом биологическими путями высокотоксичных загрязняющих веществ, способных накапливаться в пищевых цепях и распространяться в Арктических экосистемах». Суть работы заключается в изучении рисков, угрожающих здоровью населения, постоянно проживающего в условиях Крайнего Севера. Ненецкий автономный округ выбран как ключевой район для проведения исследований.

— Эти народы наиболее сильно испытывают влияние экотоксикантов на своем здоровье. — Говорит Анна Трофимова. — В Арктике не осталось или почти не осталось высоко токсичных производств, но птица и рыба все равно заражена пестицидами и тяжелыми металлами. Это все — результат трансграничного переноса. Причем нет никаких регламентирующих законодательных актов, которые бы регулировали этот перенос.

Основная еда, которую потребляют ненцы и другие народы, проживающие на отдельных территориях, добывается рыболовством и охотой, и эта пища никакими санитарными нормами не проверяется. Никто из коренных жителей не знает, что именно он употребляет в пищу, какие элементы в ней содержатся. Большая часть пестицидов и тяжелых металлов заносится из Азии и Европы. Пища, которую потребляют северные народы, в основном очень жирная, а контаминанты, то есть загрязнители, накапливаются именно в жирах. Человек как последнее звено пищевой цепи аккумулирует в себе загрязнители, которые практически не выводятся из организма. Опасность еще и в том, что с молоком матери, которое так же отличается повышенной жирностью, вредные вещества попадают в детский организм.

Для проведения комплексного исследования сотрудники лаборатории отбирают, помимо рыбы и птицы, планктон и пресную воду.

— С января наша лаборатория готовилась к экспедиции «АПУ» и искала ключевые точки в НАО, которые попали бы в экспедиционный маршрут. В итоге выбрали островные территории: острова Вайгач и Колгуев. Мы вели разговоры с «Центральной районной поликлиникой Заполярного района НАО» в поселке Искателей, чтобы договориться с медиками для отбора крови у местных жителей. Искали охотников и рыболовов, чтобы они помогли нам отобрать разные виды птиц и рыб.

Сотрудники лаборатории встречались с временно исполняющим обязанности губернатора НАО А. В. Цыбульским, который дал распоряжение районным властям помогать исследователям. Самим жителям стало интересно участвовать в научном проекте, потому что мало кто занимался подобными комплексными исследованиями. Тем более соглашались помочь, когда узнавали, что сотрудники лаборатории передадут каждому, кто оставит свои контакты, результаты анализов. «Мы не можем ставить диагнозы, но можем дать чистые факты, ознакомить человека с тем, что с ним происходит, и проконсультировать, к кому стоит обратиться дальше», — говорит Анна Трофимова.

У жителей Колгуева огромные проблемы с питьевой водой: на острове вообще нет источников. Вода там сильно засолена морем, поэтому люди по весне заготавливают лед в бочках. Но здесь другая проблема: лед — это пресная вода, которая вымывает из организма кальций, что приводит к ослаблению костей и разрушению зубов.

Долгое время сотрудники лаборатории арктического биомониторинга не могли поставить на острова необходимое оборудование. На вертолет были огромные очереди. Оборудование закуплено современное, например, определенной марки и фирмы расходные материалы, контейнеры для отбора крови, пипетки, стекло определенной толщины, термоконтейнеры, центрифуга и многое другое — и все это завозится на остров вертолетом.

На каждой территории для получения статистически достоверного результата необходимо отобрать 10-12 образцов рыбы и птицы одного вида и 50 образцов крови. С Колгуева Анна Трофимова привезла по 10 экземпляров пикши, камбалы, гольца и яиц казарки.

Сейчас в разгаре полевой сезон, поэтому все сотрудники лаборатории разъехались в экспедиции. Собранные образцы будут обработаны в сентябре—октябре на биологические и химические параметры. Дополнительно будет проанализировано состояние здоровья населения и как следствие разработаны нормативные акты, направленные на обеспечение безопасности человека в Арктике. Сотрудники лаборатории встретятся с местным населением, где объяснят, например, как правильно приготовить пищу для снижения рисков заражения токсикантами.

— Десять лет назад проводились подобные исследования на территории НАО и Чукотки, где были выявлены токсиканты. В чем основная трудность? В рисках — можно не отвезти оборудование, долго приходится ждать очереди на вертолет, или, как случилось с высадкой на Вайгач, вообще не можем забрать образцы. Нам придется вывозить их вертолетами и самолетами. Любая экспедиция — это риск, — говорит Анна Трофимова.

— Что вы для себя открыли интересного в этих экспедициях?

— Порой удивляешься, где и как живут люди, и думаешь, как тебе повезло. Любая экспедиция в корне меняет нас, потому что вся экспедиция задействована на людях. Мы здесь находимся в изолированном пространстве, и нужно объединить три мира: твой внутренний мир, мир экспедиции и мир экипажа; и эти три мира должны держаться в полном балансе, чтобы всем комфортно работалось.

— Есть у вас личная научная миссия?

— Хотелось бы просто заниматься своим любимым делом и быть полезной обществу.

— А какие качества вам в этом могут помочь?

— «Плавучий университет» делает тебя поистине универсальным. Здесь нет понимания «Я», мы — команда, мы — экспедиция. Нет такого: «Я не могу, я не умею». Данные, которые мы привозим, поистине уникальны, никогда не знаешь, сможешь ли вернуться в эту точку, сможешь ли сделать это в следующем году. В этот раз я одна приехала, вся работа лежит на мне, просто берешь и делаешь, несмотря ни на что. Но всегда знаешь, что на берегу есть поддержка. Сейчас появился интернет, и я могу экстренно связаться с коллегами.

— Чем отличается атмосфера «Арктического плавучего университета»?

— Мне «АПУ» подарил интересные знакомства, друзей, со многими общаемся, они разбросаны по всей стране и миру.

— В чем отличие «АПУ-2018» от других экспедиций?

— Сбылась моя мечта — я осталась на Мысе Желания на опорном пункте нацпарка «Русская Арктика».

«В рамках проекта комплексных экспедиций „Арктический плавучий университет“ уже применялся подход, сочетавший морские исследования со стационарными полевыми исследованиями на берегу. В этом году это снова удалось сделать. На мысе Желания был высажен полевой отряд, остальная экспедиция более суток работала в море, делала океанографические разрезы и забрала через сутки полевую часть экспедиции. Это позволило более эффективно поработать на земле экспедиционному полевому отряду и собрать большое количество образцов. Основная сложность для организации таких полевых стационаров заключается в том, что не на всех точках высокоширотной Арктики есть необходимая инфраструктура и охрана. На мысе Желания есть опорный пункт нацпарка „Русская Арктика“ и охрана, что позволило развернуть полевой отряд», — сказал Константин Зайков.

Справка о лаборатории:

Лаборатория создана по Договору от 14 марта 2017 года № 14.Y26.31.0009 в соответствии с постановлением Правительства РФ от 09 апреля 2010 года № 220. В лаборатории работают два иностранных и четыре российских профессора, пять постдоков, пять аспирантов и пять магистрантов.

26 июля. День семнадцатый. Продолжение

Забудь про полосу удач и неудач
И письма бесполезные не шли.
Мы встретимся с тобой на острове Вайгач,
Где держит непогода корабли.
А. Городницкий, «Остров Вайгач»

— Девушка, ты почему оккупировала компьютер? Надо свой возить.

— Я привезла. Интернет раздайте. — Все утро капитан ходит смурной и бесконечно проверяет в метеорологической лаборатории силу ветра и высоту волны. Прогнозы на сайте windy.com вплоть до воскресенья неутешительны: волна около метра, ветер от 11 до 18 м/с.

— Не высадиться.

Мы должны подойти к Вайгачу около 16:00. Волны и ветер, как окажется чуть позже, не такая уж и беда.

Сегодня первый теплый день, как мы покинули Новую Землю: +16, просто северное, а не арктическое лето. После или вместо полдника часть экспедиции осталась в баре доигрывать партии в «дурака», другие работали в лабораториях, рассматривая под микроскопом микропластик или кольца кустарничков с целью определить возраст и предсказать изменение климата в будущем. Другие высыпали на прогулочную палубу. На пеленгаторной швейцарские и российские студенты и преподаватели делали обычную физическую разминку.

По обе стороны от судна плавали осколки ледника, желтые, белые, уже подтаявшие. Некоторые бились о борт судна. Слева виднелась полоска земли. Вайгач.

Полшестого вечера. Уже полтора часа, как мы должны бродить по острову, но огибаем его с южной стороны. Капитан принял вынужденное решение — северо-западные берега обтянуты льдом, пробуем другой путь.

Поднялась на мостик. Прошла пара минут. Горизонт заволокло туманом. Видимость два кабельтовых, или 370 метров. Воздух теплый — вода холодная, и лед начинает таять.

— Ежик, ты где? — Говорит капитан. — Сергеич, если сорок минут пройдет, а туман не рассеется, пойдем отсель. Не увернуться от айсберга, выплывет, я его из-за тумана не увижу.

На Вайгаче сотрудникам лаборатории арктического биомониторинга САФУ нужно взять пробы крови местных жителей, другим исследователям провести интервью со старожилами. Как доказательство, что к острову не подойти, безуспешно пытаемся сфотографировать туман — фокус не на что навести.

Туман перед носом рассеивается, а Вайгача не видно. Спустя несколько минут начинают проглядывать холмы и бревенчатый маяк.

— Я не пойду туда, Сергеич, там мель три метра, судном не буду рисковать, разворачиваюсь.

Вдоль южного берега лед. Можно было бы пройти в Югорский шар, но из-за тумана не видно навигационных знаков.

Разворачиваемся на 40 градусов. Следующий пункт — Колгуев, где высадим только Анну Трофимову, сотрудника лаборатории арктического биомониторинга.

Вайгач для ненцев — священное место. Вай Хабць — «остров страшной гибели» или «земля смерти» — так называли остров ненцы. Есть предположения, что Вайгач происходит от слова «взять», то есть изваянный остров, потому что на нем найдено много каменных сооружений.

Другое название — Хабиди-Я, или Святая Земля. В прошлом ненцы верили, что на Вайгаче не стоит селиться — здесь могут жить только божества.

***

Солнце опускается с девяти часов вечера. Медленно. Красное закатное солнце. Мы идем на юг, поэтому закат все более отчетлив и ветер теплее. Хотя ночи по-прежнему белые.