Новости

— Медведей белых увидел, побывал на самых северных островах России. Прошел шесть морей и один океан. Изоляция от общества и прочие трудности — это плата за то, чему я здесь научился. Нравится ответственность, нравится, когда получается. Здесь я повзрослел.

Мишке 24 года, и для него это первая серьезная работа.

© Вера Костамо

— «Мишаня, а что это такое? А для чего?» — спрашивает меня Игорь Кондратович, мой начальник. Я понимаю, что так он передает мне опыт. Все, что я знаю в электрике, — это не книги, не учителя, а он.

По словам Миши, «Сомов» — это трамплин для молодых специалистов. Основной состав экипажа не меняется годами, а матросы, мотористы и электрики — постоянно.

— Наша цель — это погода. Это важно. На «Сомове» мы команда: каждый знает, что и зачем делает, — рассказывает Мишка. — Если хочешь быть частью этого целого, то быстро учишься. Начать пришлось с терминов: шкентель, майнай, вирай, «собаку» принеси с «пяти углов». Не разобравшись, никогда не поймешь, о чем речь.

Все летние каникулы Миша проводил в деревне у деда. «Он научил меня русской смекалке. Очень в жизни помогает — умение сделать все из ничего».

— Меняет ли море людей? — кажется, Мишка вопросу удивлен. — Обязательно. Все меняет людей. Я стал спокойнее относиться к жизни. Сильно повлиял пример моих ровесников, которые остаются зимовать на полярных станциях. Вообще, в передвижениях по миру ищут не развлечений, а себя.

Второй завозной рейс «Михаила Сомова» длится больше 80 дней. Плывет наш корабль-ковчег среди бесконечного океана. Иногда вспыхивает подвижное северное сияние. Выскочишь на палубу, запрокинешь голову, и кажется, протяни руку, дотронешься до его цветных нитей. Есть время для размышлений и одиночества.

— Тут бывают невероятные моменты. Например, идет шланголиния (перекачка топлива с корабля на берег). Ты стоишь на бочке, следишь за процессом, ветер, снег, темно, море шумит, «Сомов» в огнях — и наступает момент. Абсолютной тишины.

© Вера Костамо

Небо

Лежишь на полу вертолета — холодно. В открытом люке для внешней подвески проплывает тундра. Черно-белая, надежно укрытая снегом. Иногда забываешь, что нужно снимать. Просто смотришь и не можешь оторваться. Когда идет снег, кажется, кто-то наверху заботится о нас.

Пилоты, работающие в высоких широтах, — одна семья. Слишком изменчивая погода, нет одинаковых ситуаций и возможности расслабиться, взлет и практически сразу посадка — все завязаны друг на друга.

Стать летчиком Павел Белобородов мечтал с детства. «Как пришло такое решение? Не знаю, а разве не все мечтают о небе?»

Из Николаевска-на-Амуре Павел уехал учиться в Омский летно-технический колледж гражданской авиации.

— Один из инструкторов был испытателем, нам тогда казалось, что он ничего не боится. Сел рядом, сказал свое любимое: «Ну что, летчик, поехали!» Я отвечаю: «У меня час налета». А он: «Ничего, разберемся». И мы взлетели, — вспоминает Павел. — Я из кабины вышел, ноги и руки тряслись. С его стороны это было колоссальным доверием.

Из Омска молодой пилот уехал работать во Второй объединенный Архангельский авиаотряд. «С одного края страны в другой. Дома были в шоке. А я знал, что там интересно: обширная география полетов и история».

© Вера Костамо

— Ощущение, что это особенная работа, есть. Часто вылетаем с врачами на санзадания. Привезешь пациента и думаешь, что не зря прожили день — человека спасли. Когда летаем по метеостанциям, понимаем: люди год работают без связи с внешним миром. Видно, как они рады «Сомову» и нашей бело-синей машине.

Туман падает внезапно. Даже не опускается, а именно падает плотной шторой. Мы летели над мысом Челюскин и были вынуждены вернуться на судно. Обычное дело в Арктике.

— Мы работаем в экстремальных условиях. Нет такого, что пилоты ничего не боятся. Первый раз я прилетел на «Сомов», смотрю, мачты совсем рядом с площадкой, не понял, как и садиться. Вертолет здесь эксплуатируется не так, как на материке. Рамки шире. Это живая, творческая работа.

© Вера Костамо

Земля

— К хищникам привыкаешь, начинаешь к ним относиться как к части пейзажа. Чайки летают, волны шумят, а медведи ходят.

Косте Сатановскому 22 года, он учится на геолога в Москве. На «Сомове» оказался после двух месяцев в экспедиции.

Костя говорит, всегда понимал — свяжет свою жизнь с путешествиями и командировками.

— Приезжаешь «в поле», и что ты ешь, зависит от того, как метко стреляешь. Тепло — от того, сколько леса сибирские реки выбросили в северные моря. Все это дает ощущение свободы и независимости. Плюс отрываешься от цивилизации. Меня сейчас спроси — и я не вспомню номер своего телефона.

Еще в школе Костя хотел попасть в проект по очистке Арктики, но не прошел по возрасту. Как только в институте началась практика — выбрал высокие широты.

— На моем курсе не все стремятся «в поле». Из 30 такую возможность ищут человек пять. Остальные хотят работать в офисе.

Костя никого не упрекает.

— Мы здесь не ради того, чтобы пожить в палатке и поесть дичь. Все ради работы. Прежде всего, это тяжелый труд в очень сложных условиях.

Уныло, серо, сыро и холодно, но при этом есть своя особенная красота. Костя признается, что его больше привлекают не пейзажи, а оторванность от города и людей.

© Вера Костамо

— Самое важное происходит внутри человека. Все лишнее исчезает. Ты переходишь к базовым настройкам, к чему-то реально настоящему, — говорит Костя. — Все просто и понятно: есть работа, которую надо выполнить. Есть хозяйственные дела, которые, кроме тебя, не сделают. На сколько я готов уйти «в поле»? Предела нет. Скажут на год — поеду. Скажут на два, соглашусь.

— Ради чего? — Костя даже не задумывается. — Арктика тот регион, где много нерешенных вопросов, поэтому здесь интересно работать. Ты там, где действительно сможешь сделать какое-то открытие, и оно будет важным для всех.

Вера Костамо

Источник: tass.ru