18 июля. День девятый
В высокоширотной Арктике вся наземная флора и фауна распределены неравномерно. Большая часть пространства, по которому мы перемещались, безжизненна. Любой цветочек, любая птица воспринимаются, скорее, как исключение, чем правило.
Девятый день экспедиции. Интернета нет с вечера субботы, 14 июля. Мы живем вне времени и пространства. Вчера незаметно для всех перешло в сегодня. Мы подошли к заливу Русская Гавань в 21.35.
— «Alter Ego». «Профессор Молчанов». Сообщите местоположение, количество человек. Какие у вас проблемы?
— «Профессор Молчанов». 10 человек на борту. Все в порядке. Идем к вам.
По 16 линии наше судно получило сигнал бедствия от яхты «Alter Ego». Когда она подошла к «Профессору Молчанову», наша экспедиционная группа уже направлялась в сторону озера Ретовского. Они шли в Русскую Гавань переждать непогоду. На часах — два ночи.
К земле мы поехали на шести лодках. Команда «ботаников», как нас прозвали на мостике, отправилась последней. На первой уехали рейнджеры и геологи, чтобы проверить станцию на наличие белых медведей, которые могли бы нас поджидать в разрушенных зданиях.
На берегу работали три полевые группы: для сбора геологических и биологических проб и морского мусора. Группа во главе с Анной Весман отбирала мусор в периметре ста метров от берега, чтобы потом рассортировать и выявить основные источники загрязнения. Рыболовные сети, мелкие бытовые предметы — все это прибивается волной и остается лежать на покинутых берегах Русской Гавани, ожидая очередной экспедиции.
Нам дали отмашку готовиться к высадке около часа ночи, когда почти все другие группы вернулись на судно. «Зодиак» то и дело мотало, пока мы спускались в лодку. Прибрежная вода Баренцева моря имеет невероятный аквамариновый оттенок из-за пониженной солености.
Мы ступили на каменистую почву Русской Гавани, которая по наблюдениям 1970-х годов, была арктической пустыней. Сейчас же эта земля скорее похожа на тундру, как сказал Дмитрий Никитин, аспирант четвертого года обучения факультета почвоведения МГУ имени М. В. Ломоносова.
Мы сделали первую остановку около мелководной речушки. Андрей Пржиборо, старший научный сотрудник Зоологического института Российской Академии наук, расставил ловушки для насекомых и стал ходить с сачком, через каждые пять минут приседая и вынимая из него комаров. Андрей Александрович объяснил, что он считает не количество собранных образцов, а точки, где эти образцы взяты. Одновременно с этим он собирает береговые и донные субстраты, из которых потом извлекает насекомых или других беспозвоночных, в том числе личинок, и выращивает их в лабораторных условиях в собранной почве. Каждое такое ведро Андрей Александрович будет промывать по несколько часов и опускать в соленую воду, чтобы насекомые всплыли.
«Интересно проводить исследования по адаптации, смотреть, как насекомые, например, выдерживают условия такого холода, чем питаются. Надо в дальнейшем ставить вопросы: кто, где и сколько живет. Сейчас я эти вопросы ставлю, но необходимы наработки по конкретным точкам, чтобы делать серьезные выводы», — сказал Андрей Пржиборо.
Дмитрий Никитин начал первые раскопки почвы. Он искал участки ландшафта с характерным рельефом и растительностью. «Почва — это зеркало ландшафта, в котором отражаются все биологические и геологические процессы, которые происходили в последние несколько сотен и десятков тысяч лет», — сказал Дмитрий.
Дима раскопал землю в четырех разных местах, описал окружающий ландшафт, сообщество растений и почвенные горизонты. Из каждой точки он взял образцы на химические, физически и микробиологические анализы. Самое главное — последнее, исследование на микробы. Более-менее комплексные исследования Новой Земли были проведены в 1970-х годах, но с этого времени климат значительно поменялся, что обязательно отразилось на растительном мире, микробах и составе почвы. «По крайней мере, должно было», — добавил Дмитрий. И именно микробы быстро реагируют на изменения окружающей среды. Чтобы тропические леса превратились в пустыню или савану, должны пройти сотни лет, а микробное сообщество может измениться за несколько месяцев. Микробы — это биоиндикаторы окружающей среды, по которым можно определить уровень загрязнения почвы, например, тяжелыми металлами.
«Мы проведем комплексное исследование и попытаемся связать несколько показателей с растительностью, элементами рельефа, таким образом получим глобальную картину о наземных экосистемах, хотя бы небольшого кусочка Новой Земли», — сказал Дмитрий.
Мы прошли еще несколько километров и сделали привал на холме. Пока большая часть доставала бутерброды, Дима Никитин принялся раскапывать горизонты почв, а Сергей Холод, доктор биологических наук и заведующий лабораторией географии и картографии растительности Ботанического института имени В. Л. Комарова, обследовать растения. Растительность в Русской Гавани богаче по составу видов, и интересной находкой для Сергея Серафимовича стала дриада, или куропаточья трава, как ее называют в народе. Эта трава образует ковры на западных и юго-западных склонах. Несколько растений, которые нашел Сергей Холод, отсутствуют на Мысе Желания: отсроложечник и мытник. Некоторые другие нужно еще изучить и точно определить. «Небольшой маршрут в течение трех часов нельзя назвать полным обследованием территории, это только разведочная предварительная экскурсия, — сказал Сергей Серафимович, — которая в общих чертах позволила наметить точки для будущих описаний». Сергей Холод планирует вернуться в Русскую Гавань позже для проведения продолжительной систематической работы.
Изучение растительности интересно тем, что позволяет выявить зависимость растительности от факторов среды — растения чутко реагируют на изменения химического состава почв. Сергей Серафимович привел в пример смолевку бесстебельную, которая образует подушки, необходимые для жизни на сухой местности. В Русской Гавани исследователь заметил отмирание подушек, что может быть признаком неблагоприятных условий, а вот какие это условия — вопрос для дальнейших научных изысканий. Конечно, за несколько десятков лет точно сказать об изменении климата нельзя, на это требуется от ста лет и выше. Например, можно предположить, что усиливается влияние моря, то есть привносится больше солей, и растения не могут адаптироваться к тому, что почва становится солоноватой. В итоге растение погибает.
Периодически мы находили кости оленей. 14-15 лет назад практически на всех островах Русской Арктики осенью произошло потепление, и образовалась гололедица, из-за которой олени не могли пробить наледную корку и погибли от голода. Это тоже аномалия, которую еще только предстоит изучить.
Группа под руководством Николая Матушкина, старшего научного сотрудника лаборатории геодинамики и палеомагнетизма Центральной и Восточной Арктики, доцента кафедры общей и региональной геологии Новосибирского государственного университета, отобрала 23 образца керна. Не все слои подходят для бурений, только монолитные. В каждом слое исследователям нужно пробурить 10-12 кернов. На одну точку уходит от одного до двух часов. Как сказал Николай, с одним коллегой у него был рекорд — разогнались до 40 минут, но и породы для этого должны легко буриться. В кернах породы содержат магнитные минералы, геологов интересуют только оксиды железа и титана. Частицы этих минералов, оседая, ориентируются по сторонам света. Место, где бурил Василий Брагин, научный сотрудник НГУ, — то же самое море, по котором мы идем сейчас, только несколько сотен миллионов лет назад, когда на земле существовало древнее магнитное поле. С тех пор кусок континентальной коры путешествовал, наклонялся и теперь направление, заложенное сотни миллионов лет назад, не соответствует современному магнитному полю. Если геологам удастся построить модель движения континентов, это будет еще один аргумент в геополитической дискуссии о том, как устроен шельф. «Результаты, которые мы получаем с 2003 года, уже используются специальной комиссией ООН при обосновании позиции России по расширению шельфа. С научной точки зрения, это интересно, поскольку можно выделить блоки земной коры, которые считали частью одного континента, а мы можем доказать, что это отдельный небольшой континент», — сказал Николай.
***
Андрей Пржиборо рассказал, что первая экспедиция в Русскую Гавань с целью изучить насекомых была снаряжена в 1837 году Карлом фон Бером. Почти каждая последующая экспедиция сюда заканчивалась гибелью людей. Русская Гавань для меня так и останется нелюдимым, хладнокровным, беспощадным местом, которое нужно посетить хотя бы раз в жизни, чтобы забыть о всемогуществе человека.
