Портрет полярника XXI века: продолжение интервью с организатором арктических экспедиций Александром Сабуровым
ИА «Регион 29» продолжает рубрику «Смыслы Арктики», в которой мы беседуем с экспертами — современными исследователями сурового Полярного края, с учёными, работниками музеев, путешественниками, чтобы узнать новое и необычное об истории Севера и его отважных исследователях. Вторая часть нашей беседы с организатором современных экспедиций Арктического плавучего университета, учёным и путешественником Александром Сабуровым затронула тему образов и содержания современных исследователей Арктики, их сходство и различия с легендарными полярниками прошлого.
Перед вами вторая часть нашего разговора с Александром Сабуровым — организатором экспедиций Арктического плавучего университета, учёным и путешественником. В первой части мы обсуждали, зачем необходимо систематически исследовать Арктику и в чём основные различия арктических экспедиций прошлого и настоящего.
Продолжая беседу с Александром Алексеевичем, мы затронули вопросы сходства и различий между исследователями Арктики прошлого и настоящего. Каким образом сегодня человек может попасть в Арктику? Что там ещё предстоит изучить? И насколько сильно образ и наполнение современного учёного в Арктике отличается от образов прошлого века?
Современная Арктика, как и десятилетия назад, двигает вперёд целый ряд технологических производств, расположенных по всей России. Для освоения Арктики нужен и мощный ледокольный флот, и высокий уровень судостроения. Необходимы передовые технологии прогнозирования ледовой обстановки, нужна качественная спутниковая связь и навигация. Конечно же, никуда в Арктике не деться без современных материалов, способных выдерживать экстремально низкие температуры и ледовые нагрузки. Они нужны для создания портовой инфраструктуры, отвечающей мировым стандартам, и для добычи полезных ископаемых в самых невероятных климатических условиях.
Всё перечисленное выше невозможно без ключевой фигуры — без человека. Более того, для работы в Арктике нужны люди с золотыми руками, образованные и одновременно творческие. О таких людях мы и продолжили наш разговор с Александром Сабуровым.
— Александр Алексеевич, как сегодня можно попасть в Арктику? Может ли это сделать среднестатистический россиянин? Насколько Арктика стала доступнее?
— Арктика не так уж и доступна, если мы будем говорить, например, о туризме. Для туристов она не станет доступной никогда из-за своей удалённости и труднодоступности. Ведь удалённость и труднодоступность — это синонимы Арктики, которые означают кратное повышение расходов и затрат на то, чтобы туда попасть. Можете сами посмотреть, сколько сегодня стоят круизы на Северный полюс на атомном ледоколе. Две недели — миллионы рублей. Нереальные деньги. Гораздо проще путешествовать по средней полосе, наслаждаться культурой и архитектурой, чем ехать на самый-самый Север. Однако, в принципе, возможностей попасть туда безопасно и без серьёзной угрозы своей жизни стало гораздо больше.
— Какие из этих возможностей вы бы выделили?
— Ну, самый банальный вариант, конечно же, работа. Огромное количество вахтовиков ездит из Архангельска в Ненецкий Автономный округ, на север Республики Коми, на Ямал. Однако это работа не для всех, так как помимо собственно трудовой деятельности, она предполагает серьезные нагрузки на организм, который должен адаптироваться к полярным условиям и нахождению длительное время в замкнутой группе.
Некоторые отправляются служить в различных военных частях, другие работают на полярных станциях Росгидромета. Даже если вы студент, то вы можете попасть в Арктику через наши экспедиции Арктического плавучего университета. Сегодня вполне достаточно только показать хорошие результаты по естественнонаучным направлениям, иметь какой-то минимальный научный задел, и у вас будут неплохие шансы. Конечно, на борт попадут не все и не массово, но это тоже возможности. Если вы сейчас посмотрите в Интернете, то молодёжных Арктических экспедиций несколько. Они проходят каждый год. Сейчас это абсолютно реальная история, если вы ставите себе такую цель.
— Как выглядит портрет современного исследователя Арктики, исходя из вашего опыта? В чём его ключевое отличие от образа полярников прошлого? В чём заключаются их сходства?
— Современные технологии сделали пребывание в полярных регионах намного комфортнее и безопаснее. Сегодня не нужно преодолевать с риском для жизни тысячи километров, чтобы провести свои исследования. Для этого есть довольно комфортабельные суда, возможности разбить безопасный палаточный лагерь. Имеются средства передвижения вроде снегоходов и вездеходов. В конце концов, есть вертолёты и самолёты, связь, хорошая одежда. Всё к нашим услугам!
Сегодня не нужно быть героем. Разумеется, в том смысле, в котором это было, допустим, в XIX веке. Главное различие, пожалуй, в этом.
Однако, как и любой другой исследователь, современный полярник должен быть любопытным, стремиться к новому, неизведанному. И, конечно же, что не говори, но сегодняшние полевые исследования, даже в нынешних комфортных условиях — это не работа в тёплой лаборатории.
Мне вообще нравится эта общая черта всех учёных — стремление понять, что там, за горизонтом, как оно работает, почему оно устроено так, а не иначе. Многие люди не задаются этими вопросами.
А хороший учёный тем и отличается, что он всё подвергает критике, ему всё интересно. Без этого в науке делать нечего.
В любом случае необходимо знать технику безопасности в условиях нахождения поблизости белых медведей, в условиях, где никто не спасёт и не поможет. Ближайшая квалифицированная медпомощь в лучшем случае будет находиться в нескольких часах лёта, либо в нескольких сутках хода на судне.
Конечно, в таких условиях нужен определенный уровень физической подготовки и готовность оказать помощь, прийти на выручку.
Это банальные слова, но это чистая правда, потому что там нет и не может быть такого, чтобы каждый был сам за себя. В Арктике ты лишь в коллективе сможешь выжить и качественно провести свои исследования.
Там регулярно меняется погода. Сегодня туман, завтра сильнейший ветер. Вертолёт или лодка не сможет за вами прийти. Меняются планы. Изменяется всё, в том числе ледовая обстановка. Мы постоянно ориентируем людей в наших экспедициях на то чтобы они были готовы объединяться с другими научными группами, чтобы они были готовы к постоянным переменам в обстановке и планах. Всё это, безусловно, роднит нас с полярными исследователями прошлого, пусть мы работаем и не в таких экстремальных условиях, как они.
— Наверно, очень тяжело находиться долгое время в замкнутом пространстве и узком кругу? Выходит, что помимо физической подготовки, нужна ещё и определённая психологическая закалка?
— В экспедициях Арктического плавучего университета принимали участие учёные Арктического и антарктического научно-исследовательского института, которые проводят в арктических экспедициях «Северный полюс», порой год и больше. Они подчёркивали, что такое длительное нахождение в замкнутом пространстве и в одном коллективе довольно тяжело сказывается психологически. Поэтому у таких людей, конечно, должна быть очень хорошая система психологической саморегуляции, переносимость условий замкнутого пространства с одними и теми же людьми.
Полярный исследователь должен хорошо понимать свои чувства и знать, когда ему нужно побыть одному. Необходим высокий уровень самоконтроля и умение организовывать совместное проживание в коллективе.
Всё это неизбежно. Даже если нас запереть с вами на полгода в одном помещении, то всё равно будет расти психологическое напряжение, какие бы мы хорошие не были друзья. Это нормально. Такая психологическая подготовка, безусловно, должна быть.
Психологические исследования на эту тему проводились, в том числе в ходе экспедиций Арктического плавучего университета. В Интернете сегодня можно найти статьи по тематике психологического портрета полярного исследователя. Этот портрет понятен и известен, как и те черты, которые обеспечивают устойчивость. Почти все их мы уже перечислили: умеренная интровертность, но в тоже время готовность активно взаимодействовать с другими, оптимистичный настрой, внутренний локус контроля, интернальность, то есть ответственность за свою жизнь, осознание того, что ты сам, а не внешние обстоятельства управляют ей.
Под такой портрет большинство людей не попадает, как мы видим по своему опыту и опыту Арктического плавучего университета.
— А это правда, что в экспедициях Арктического плавучего университета вы стараетесь нагружать людей работой, чтобы они не сидели без дела и не уходили в себя?
— Да. Это очень важно. В последние годы мы планируем нагрузку так, чтобы если у людей запланированы только наземные исследования, то они были вовлечены и в морские проекты. Например, привлекаем к орнитологическим наблюдениям, метеорологическим вахтам.
Ещё известный полярник Отто Юльевич Шмидт говорил, что безделье — это самый страшный враг полярника.
Когда у вас нет своего дела, когда вы не чувствуете себя нужным, когда есть запас неизрасходованной энергии, то это может плохо закончиться для коллектива. Это вызывает раздражение, недовольство и так далее.
— Что сегодня предстоит исследовать вам и вашим коллегам в Арктике?
— Если разбирать конкретно Арктический плавучий университет, то с научной точки зрения наша ключевая задача заключается в том, чтобы регулярно, каждый год набирать данные о состоянии природы, флоры, фауны, климата в удалённых Арктических регионах: на северо-востоке Баренцева моря, на Новой Земле, Земле Франца-Иосифа, территории национального парка «Русская Арктика». Самая большая научная ценность того, что делают учёные в наших научных экспедициях — это получение длительных данных, которые в конечном итоге позволят нам оценить, что происходит с природой.
Многие в наши дни говорят об изменениях климата. Да, сегодня действительно происходит так называемое арктическое усиление изменения климата. Мы прекрасно видим это явление, например, в официальных докладах Росгидромета. Поэтому весьма важно получать актуальные данные с этих территорий, расположенных в Арктике, в том числе на самом севере Архангельской области.
Наши учёные собирают там данные о почвах, об их органических загрязнителях, пластиках, тяжёлых металлах. Если говорить в целом: наша основанная задача — мониторинг этого района, который позволяет получать ценные научные данные. Например, нашим орнитологам удалось зафиксировать серьёзные изменения видового состава птиц. Птицы, находящиеся на вершине пищевой цепи, являются очень важным индикатором того, что происходит с экосистемами.
Есть и ряд других очень интересных исследований более прикладного характера. Я бы среди них выделил микробиологические. Уже три года мы работаем с Институтом экспериментальной медицины из Санкт-Петербурга. Коллеги нашли в ходе наших экспедиции бактериофаги — вирусы бактерий, которые показывают себя активными в отношении патогенных видов бактерий, что позволяет нам надеяться, что в Арктике могут быть обнаружены потенциальные кандидаты в препараты так называемой фаготерапии для борьбы с внутрибольничными инфекциями.
Как видите, прикладной характер у экспедиций Арктического плавучего университета тоже есть, хотя мы просто изучаем микробиологическое разнообразие региона, которое просто плохо изучено. Это сегодня очень большое белое пятно.
Так называемый биопроспектинг или биоразведка, условно говоря, поиск и подглядывание в живой природе бактерий, которые, например, поглощают пластик или обладают каким-то ферментативным действием по разрушению целлюлозы — это очень перспективное направление для биотехнологий. В последние годы эти процессы активно развиваются благодаря труду наших учёных.
— И этот труд действительно когда-то принесёт результат?
— Как в любой науке, никто не может вам гарантировать стопроцентный результат. Даже популярные сегодня стартапы лишь в каких-то долях процентов получают прикладное применение. Подобные проекты довольно редко развиваются в конкретные разработки, выходящие на рынок.
Это сложный и долгий процесс, но если в это не вкладываться, то у нас точно ничего не получится.
— Часто из СМИ мы можем слышать, что в Арктике исчезают острова, льды стремительно тают, белые медведи гибнут. Много кричащих заголовков, но стоит ли им верить? Что из этого самое опасное для человека?
— Для нашей деятельности и для людей в целом, самая большая угроза сегодня в Арктике — это деградация многолетней мерзлоты.
Огромная часть России покрыта многолетней мерзлотой, которую раньше называли «вечной».
Из-за климатических изменений она тает, а соответственно, те здания, те объекты инфраструктуры, которые на ней находятся, могут просто разрушиться или провалиться. Это огромные убытки, и уже есть примеры. Это может быть и серьёзный экологический ущерб. Если, например, проваливается основание условного нефтепровода, то это сразу угроза разлива нефти. На мой взгляд — это самая большая опасность здесь и сейчас для человека. Многие города Якутии стоят на многолетней мерзлоте, поэтому сейчас существуют технологии, которые позволяют охлаждать фундамент и заниматься мониторингом изменений грунтов.
Что касается островов, я считаю, что шум в прессе здесь преувеличен.
Пока это не выглядит критичным, по мнению большинства учёных. Разумеется, за этим также нужно следить. Мы не знаем, каких масштабов могут достигать эти процессы.
Касательно экосистем. Наши коллеги, которые занимаются морскими млекопитающими, говорят, что прямо сейчас для белых медведей критической риски отсутствуют, но в целом для большого количества видов, которые ориентируются на морской лёд, определённые угрозы есть.
Например, для морских птиц, таких как люрики или белая чайка, для отдельных видов тюленей. Для них условия действительно ухудшаются. Во многих районах Арктики, видимо, в виду климатических изменений, фиксируется серьёзное уменьшение численности отдельных видов гусей. Для нас это знак, чтобы внести какие-то изменения в их охранный статус, возможно, создать новые заповедники или особо охраняемые природные территории, либо расширить уже существующие, изменить их границы.
Определённые угрозы для биоразнообразия есть. Мы видим распространение более южных видов, характерных для Атлантики на Север. Это нужно отслеживать. Для человека, на мой взгляд, это не является большой угрозой. Однако мне кажется, что в наших интересах, в интересах России и всего человечества в целом — сохранение и поддержание максимального биоразнообразия там, где это разумно и в наших силах это сделать. Я думаю, что это правильно.
Это своего рода наша цель — сохранение биоразнообразия во всей его полноте и красоте. И, как бы пафосно это не звучало, передача его будущим поколениям. Тех видов, которые там обитают, мы больше нигде, скорее всего, не сможем увидеть. А обитает там более 20 000 различных видов.
— С какими интересными людьми лично вам доводилось пересекаться во время экспедиций Арктического плавучего университета?
— Таких людей довольно много. Интереснейших учёных с большим полярным опытом. Заранее извиняюсь, если кого-то вдруг не перечислю. Могу начать с нашего известного детского кардио-хирурга Леонида Александровича Зубова, доктора, объехавшего всю тундру, обследуя и излечивая детей из кочующих ненецких семей. Леонид Александрович три года был доктором в экспедициях на нашем научно-экспедиционном судне, проводил научные исследования по изучению сердечного ритма.
Другие имена могут быть не очень хорошо известны широкой публике. Например, имя орнитолога Марии Владиславовны Гавриловой, которая провела большие число экспедиций в Арктике, в том числе на маленькой яхте, с целью изучения краснокнижных птиц.
Посчастливилось познакомиться с исследователями белых медведей и других морских млекопитающих, которые, проводят лето в арктических морях, проживая бок о бок с моржами и тюленями. Большое профессиональное и человеческое удовольствие получаю от общения с командой судна и инспекторами национального парка «Русская Арктика». Таких людей действительно много. Мне кажется, их всех объединяют те качества полярных исследователей, о которых мы с вами говорили. И, конечно же, это всё интересные люди с необычными хобби, открытые новому опыту.
— Что самое ценное в Арктике приобрели лично вы, как человек?
— Помимо знакомства с известными людьми, какими-то абсолютно новыми знаниями, навыками, впечатлениями от ледников, я банально лучше узнал себя. Особенно это хорошо чувствуется, когда нет интернета. Арктика стала для меня возможностью проверить себя в разных ситуациях, взглянуть на людей под новым ракурсом. Смена картинки всегда наводит на новые мысли и рассуждения. Это возможность на месяц вырваться из привычной обстановки. Когда ты на судне, то вся жизнь как-то по-другому перестраивается.
Я научился быть постоянно готовым к изменениям. Например, в этом году мы выходили с одним планом маршрута, но из-за того, что были очень тяжёлые льды, нам пришлось радикально менять курс судна. И произошло то, чего мы не ожидали — нам довелось высадиться на Земле Франца-Иосифа. Казалось бы, сложные льды, но капитану удалось поймать это небольшое окно.
И когда ты видишь все эти безбрежные просторы, ледники, то в целом понимаешь, как красива наша планета и наша страна. Звучит до ужаса банально, но пока не увидишь, то не поймёшь истинного смысла этих слов.
Арктика навевает на какие-то такие философские размышления. Это место, где видишь, какой маленький след оставляет человек в соотношении с этими просторами, с вечностью, которая далеко от любого города и населённого пункта. Особенно это чувствуется, когда наблюдаешь старые покинутые полярные станции, когда-то бывшие оплотом цивилизации, но на которых никого нет уже десятки лет. Только в Арктике понимаешь, что человек может сюда прийти лишь на время, но природа здесь останется навсегда.