30 июля. День двадцать первый
В снегу морошкового цвета
и в изумрудной листве
пришло к нам северное лето
на ярком солнечном холсте.
Александр Бажанов
Высадки на Канин Нос мы ждали ровно неделю. Последний раз по земле экспедиция ходила в прошлое воскресенье, 22 июля, на Мысе Желания, и очень истосковалась по пешим походам. Капитан долго решал, высаживать ли нас на мысе, прибрежная линия которого испещрена подводными камнями.
В 23:00 последняя лодка причалила к берегу Каниного Носа. Все пять с половиной часов мы шли по пересеченной тундре: пробирались в ивняке, взбирались на холмы, перепрыгивали через овражные реки, карабкались по отвесному каменному берегу.
Художественных книг и репортажей о тундре, как и о Канином Носе, почти не найти. У меня тоже долго не получался связный текст. Для меня ночное путешествие по тундре осталось в памяти отдельными образами, звуками и атмосферой предрассветного затишья и гармонии.
***
Арктическая тундра. Мозаика лазурного неба, кустарничков, овражных рек, скалистых изломов и песчаного кряжа. Мы видели тундру... в ночи.
Солнце садилось в одиннадцать. Мы спускались в «зодиаки». Чем ближе к берегу, тем острее ощущали запах дико растущей травы.
По суше мы тосковали неделю. От чего измучили себя и извели капитана вопросами «Когда высадка?», «Скоро высадка?», «А будет ли высадка?».
От пункта назначения — маяка и метеостанции — судно уходило левее, левее, левее. Капитан опасался наскочить на валуны, затаившиеся под водой. В бинокль высматривал барашков — верный признак подводных камней.
Вокруг — закатное небо. Воздух был теплым, ветер — мягким южным.
Как горошины мы рассыпались по тундровым плакорам, угорам, низинам. Переходили речушки по скользким камням, прорывались в густом ивняке, прыгали с кочки на кочку, собирали дикую неспелую морошку и спорили, кто дойдет быстрее.
На сотни верст — только мы. Не докричаться. Свистни — тогда обернутся. По пути — следы оленя, волка (возможно), песца. В тундре преспокойно, флегматично и все непоколебимо. В тишине посвистывает птица.
Тундровый пейзаж однообразен (возможно): холмы, равнина, простые цветы, кустарнички, трава. Но это мечта для ботаников — мозаика биотопов, мозаика трав: ива — осока — мох. Мох — осока. Лишайник — мох.
Тундра бережлива к растениям. Здесь все низкоросло, чуть зазеваешься — погибнешь от мороза и студеного ветра. Здесь заморозки начнутся в конце лета.
В ночи тундра спит, безмятежно, мирно, вполголоса разговаривая с птицами и волнами...
Шли берегом, по скалам, где в суглинке растет дикая ромашка. Наш маяк — «Профессор Молчанов» на якоре.
Уходили в закат — возвращались с рассветным солнцем. Линия горизонта неразличима за акварельными разводами цвета лунного камня неба.
С востока солнце освещало море. На западе исчезала луна.
***
Вот такой нежурналистский получился у меня текст о высадке на Канином Носу. Нам повезло, что мы пришли туда ночью, потому что днем от прогретой на солнце почвы шло бы невообразимое испарение, и мы бы стали жертвами тучи комаров. Канинская тундра была очень красива и безмятежна в ночь с 29 на 30 июля. Пусть такой она и останется в этой зарисовке.
Прощаясь с белыми ночами
привычно думаю о том,
что в Заполярье все начала
идут иль с солнцем, иль со льдом.
Александр Бажанов
