24 июля. День пятнадцатый
«Профессор Молчанов» идет на юг по Карскому морю вдоль Новой Земли. Следующая высадка только на острове Вайгач.
«Хорошо, когда у путешествия есть конечная цель;
но в конце самым важным оказывается само путешествие»
Эрнест Хемингуэй
На карте вы видите вытянутый клочок земли. Сколько труда, усилий, жизней и бесстрашия понадобилось, чтобы проложить маршрут к архипелагу и по его территории. Мы, конечно, не первооткрыватели, но и не праздные туристы. У каждого участника экспедиции «АПУ-2018» была своя задача и ожидаемый результат. Но этот репортаж не про людей, он про Новую Землю, которую русские промышленники, поморы и писатели называли «темной».
«Я не мог отделаться от мысли, что вокруг меня — утро творения, за которым лишь позже последует жизнь», — написал академик Карл Эрнст фон Бэр, впервые посетивший Новую Землю в 1837 году. Здесь все как будто только зарождается, только начинается, только появляется: бедная растительность, редкие птицы, словно разведчики над нами, жесткие камни, нехоженые угрюмые горы и безлюдные равнины. Мы прибыли на Новую Землю летом в середине июля, но ходили по берегу в зимних пуховиках и брюках, шерстяных носках и походных кроссовках либо резиновых сапогах. А если бы мы приехали сюда в конце августа с наступлением арктической зимы?
Ни зги не видно — это про непроглядный новоземельский туман. Каково было первым путешественникам, когда они наконец достигали суши, но не имели никакого представления, что их там ждет: болота, крутые скалы, белые медведи, сбивающие с ног ветра и снежные метели.
Частенько нам приходилось спрыгивать с лодки прямо в воду, потому что, ну кто будет строить причал в Ледяной Гавани или на мысе Опасный? Но даже если и построит, то как часто им будут пользоваться? Разве что инспектора национального парка «Русская Арктика» раз или два в год.
Первым местом, которое мы посетили, была Русская Гавань. На тускло-серые берега этой холодной каменной пустыни мы ступили в два часа ночи. Голубо-серое небо без единого проблеска солнца висело над нами на протяжении восьми часов, что мы исследовали равнины и горы. Здесь удивляло присутствие низких, стелющихся по камням цветочков и кустарничков. Именно кустарничков, как говорил Сергей Холод, доктор биологических наук и заведующий лабораторией географии и картографии растительности Ботанического института имени В. Л. Комарова, — потому что, ну где вы видели кустарник высотой два сантиметра? Ивы и есть те самые кустарнички. Если поддеть основание, из-под камней можно вытянуть крепкий стебель. Среди цветочков — синие незабудки, желтые лютики, калужницы, полярный мак и несколько других видов.
В Русской Гавани надо взбираться на горы, чтобы увидеть ледник, озера, равнины и море. Буквально за полминуты на холм, куда мы взошли по крутому склону, наполз туман, и мы спускались почти на ощупь. Одно неосторожное движение — и посыпятся камни под ногами. Поэтому боком и держась друг за друга. В городе можешь быть одиночкой, на дикой Новой Земле придется довериться людям.
Два часа ночи. Половина судна не спит. У нас сбился режим из-за ночной высадки в Русской Гавани. Мы не спим уже полтора дня. Одни сутки работали. Половину других суток пытались отоспаться с пятибалльной волной, мотающей из стороны в сторону и судно, и пассажиров.
Мыс Опасный запомнится мне холодным берегом, скалами и историями геологов о геомагнитном сознании земли.
Надолго в памяти останется Ледяная Гавань. Берега здесь такие же, как и на всей Новой Земле: каменистые и сумрачные, разве что небо было другим — над равниной нависали густыми слоями облака. Высадка в Ледяной Гавани — единственный раз, когда Новая Земля говорила. Конечно, это было просто набегающее на прибрежную мелкую гальку море, но по крайней мере, мертвая тишина на время была нарушена.
К морю я привыкла быстро. В первый же вечер меня качало, мутило и кружилась голова. Дважды нас штормило. Первый раз мы переждали качку в каютах, отсыпаясь после ночной высадки в Русской Гавани. Второй раз — кто где лежал/сидел, а я была на мостике. Как говорят бывалые, нужно прикачаться к ритму волны. При шторме в пять баллов я стояла на мостике, и меня ни чуточку не штормило. Второй помощник капитана открыл секрет: при шторме, когда смотришь на горизонт, уравновешивается вестибулярный аппарат, и поэтому чувствуешь себя легче.
Карское море, через которое капитан рискнул идти обратным путем, считается самым опасным и к тому же мало изученным. Здесь часты штормы. На карте, с которой несколько раз на дню сверялись на мостике, можно было прочитать напротив некоторых мест «не исследовано».
Рисковое место — мыс Желания — стало для нас больше туристическим, велика была вероятность встретить белых медведей, поэтому мы не могли далеко уйти. Мы передвигались группой и посмотрели все обязательные экспозиции. Здесь просто красивый скалистый обрыв в море. Причем сразу в оба — Карское и Баренцево. На мысе Желания обязательно нужно загадывать самое сокровенное, которое может сбыться в соотношении 50 на 50.
В море забываешь, что такое постоянный доступ в интернет, а значит, синхронизация онлайн-блокнотов, моментальное обновление почты и новостей. Телефон трижды разряжался до нуля, до полного выключения. Я просто забывала проверить зарядку, потому что и не пользовалась им ни разу. Чтобы узнать время, достаточно было взглянуть на наручные часы. В Арктике отсутствует время, и даже местами пропадало ощущение пространства. На все четыре стороны не видно горизонта за исключением редких высадок. Что утром, что ночью на палубе было одинаково светло за исключением иногда непогоды.
«Ужасная страна! — страшная уже тем, что здесь предел всепобеждающей человеческой силы: здесь победителю природы уже не укрепить ноги», — писал писатель Сергей Максимов. Мы шли на Новую Землю по проложенному маршруту, на всех высадках нас сопровождали с ружьями инспектора из национального парка «Русская Арктика», мы не уходили вглубь, поэтому не могу сказать, что это ужасная или страшная страна. Она просто другая, равнодушная к человеку в своем молчании, необозримая в своих просторах, бережливая в своих запасах растительности и животного мира.
Говорят, Арктика затягивает. Пожалуй, затягивает море, ощущение концентрации жизни в одной движущейся точке — корабле, ощущение релакса, когда сидишь на палубе и вокруг только море и искрится дорожка закатного солнца. Ощущение дороги, когда значение имеет не цель, а дорога сама по себе.
"«Арктика затягивает» — эта фраза, которая передается по наследству от людей, которые ездили в Арктику, к тем, кто в первый раз туда попадает. Есть, действительно, такое желание вернуться, его все ощущают. Для меня оно связано с ощущением спокойствия, которое здесь есть. Природа нетронутая, за исключением станций. Это одно из тех мест, где можно ощутить чистую природу. Может быть, дикие джунгли тоже кого-то затягивают, не могу утверждать. Арктика имеет спокойную торжественность, которая ассоциируется с космическими вещами, с парадом планет, с мощными стихийными процессами, природной стихией, которой все нипочем. Хотя это обманчивое впечатление, потому что Арктика очень бурно реагирует на всякие изменения климата, и первые проблемы, которые возникают с изменением климата, проявляются в Арктике прежде всего. Но в любом случае есть ощущение первозданной природы. У нас брали интервью для журнала «Наука из первых рук» с заголовком «Космические пространства Арктики». Постоянно сравнивают Арктику с космосом, чем-то неизведанным, холодным, опасным и спокойным. Хотя это тоже обманчивые вещи. Космос он неспокойный. Это только кажется, что Арктика такая застывшая и неподвижная, но как только наступает весна, в Арктике моментально все расцветает, как будто пытается быстрее захватить солнце и быстрее расцвести. Это сплошной жизненный процесс. Любое изменение очень сильно оказывает здесь воздействие. Арктика затягивает, потому что здесь в целом философски медитативное состояние, в которое хочется возвращаться из городских условий. И просто природа впечатляющая, которую хочется увидеть еще раз. Всегда есть возможность увидеть и податься куда-то, где еще никого не было. Сделать что-то новое всегда есть возможность. Возникают ассоциации с дальними планетами, когда думаешь о том, что все неизведанно. В бухте Русской Гавани был классический арктический пейзаж: холодно, снег, ветер, заброшенная полярная станция, опасность, связанная с медведями, был шикарный ледник, плавающие айсберги. Маршрут на мысе Желания тоже понравился, он был очень атмосферным: был очень густой туман, я такого еще не видел, туман, пасмурно. Здесь драматичное освещение с косыми тенями, это плохо для научной фотографии, но создает драматичную атмосферу«, — сказал Николай Матушкин, старший научный сотрудник Новосибирского государственного университета.
«Да, Арктика затягивает. Если честно, я не могу точно ответить на этот вопрос, я чувствую себя здесь как дома. Не знаю, как это объяснить. Это то место, где я чувствую себя спокойно, где меня ничего не тревожит. В Мурманске я ходил часто в сопки: ходишь ночами по тундре по сопкам, после чего чувствуешь себя совершенно другим человеком. Большой спектр эмоций. С самого раннего детства я играл в полярников, играл в станцию „Северный полюс“. Я почувствовал тут пролив, который шел оттуда изнутри, здесь я ожидаю. В городе я запаренный, человек, который прирастает к компьютеру. Мне нравится наблюдать за тем, как меняется природа. Я был поражен, как именно в Арктике происходят геоландшафтные изменения: приезжаешь из года в год на одно и то же место и видишь, что оно разное», — сказал Иван Нехаев, стажер-исследователь СПбГУ.
«Мне нравится Арктика, я изучала Арктику, когда работала над диссертацией. Сейчас я планирую экспедицию в Гренландию. Мне очень нравится лед. Я думаю, это очень интересный регион, о котором мы так мало знаем. Если говорить об эмоциях, то это, скорее всего, любопытство. Из высадок мне запомнилась Ледяная Гавань. Там была очень приятная атмосфера свободного и изолированного пространства», — сказала Нина Шубак, исследователь Университета Лозанны.
«Так получилось, что я затянут Арктикой с момента рождения. Я родился в Норильске. Я до определенного возраста думал, что все так живут, не видел в этом ничего экстремального и только по прошествии времени и своего взросления становится понятно, что Арктика либо затягивает, либо отторгает человека. Если уж затянула, то на всю жизнь. С точки зрения прикосновения к истории, мне запомнилась Ледяная Гавань», — сказал Станислав Царенко, главный менеджер ПАО «ГМК Норильский никель».
«Я никогда не видела подобных пейзажей, это выглядело сюрреалистично для меня, как будто находишься на краю земли. Все выглядит очень мирным и спокойным», — сказала Тара Тошич, студент Федеральной политехнической школы Лозанны.
