16 июля. День седьмой
17 июля, на восьмой день экспедиции, мы высадимся в Русской Гавани (территория нацпарка «Русская Арктика»), о чем напишу в следующем репортаже, а пока — интервью с заместителем директора по научной работе национального парка «Русская Арктика» Иваном Мизиным.
Иван Андреевич пришел в нацпарк в 2012 году, а весной 2018 года стал заместителем директора весной 2012 года, имея уже огромный опыт работы в заповедниках. В среднем Иван Андреевич проводит ежегодно в командировках не меньше 100 дней. О смысле своей работы он говорит так: «Поскольку мои основные знания именно в области территориальной охраны природы, то я пытаюсь лично участвовать в процессе современного управления и изучения природными ресурсами». Иван Андреевич дважды уходил в другие сферы деятельности, но каждый раз возвращался. Как он сам объясняет: «Скучно становиться. Тянет обратно».
— Я еще задолго до университета знал, кем буду работать. В заповедники езжу с 11 лет. Мой дядя работал в заповеднике «Дарвинский» заповеднике на Рыбинском водохранилище.
Как заместитель директора по научной работе я координирую работы, происходящие на территории парка. С одной стороны, нужно организовывать работу сторонних исполнителей, с другой, способствовать наилучшей изученности этих территорией, чтобы собранные данные дальше передать в другие отделы. Нужно следить, чтобы состав инспекторский был подготовлен, чтобы отдел туризма и просвещения имел объективную и современную информацию о том, что происходит на территории парка. Научный отдел в национальном парке или заповеднике — это основа организации, потому что именно мы можем дать информацию о том, что происходит на заповедной территории.
И самому нужно представлять, что это за территория, какие объекты природного или историко-культурного наследия там имеются, что является современным и актуальным. Есть желающие поработать, но нужно понимать, актуальна ли эта работа.
Мы со многими сотрудничаем, это Институт экологии и эволюции имени А. Н. Северцова РАН, САФУ имени М. В. Ломоносова, МГУ имени М. В. Ломоносова, Архангельский краеведческий музей, Федеральный центр комплексного исследования Арктики РАН и другие. Есть негосударственные организации, например, Баренц-отделение WWF.
Много вам поступает заявок на сотрудничество?
Не очень, не десятки, и не все удовлетворяем. Зависит от актуальности предлагаемых исследований. Например, приходит человек и говорит: «У меня вот замечательный проект, я хочу изучить такое-то, отвезите нас, пожалуйста, за ваш счет». Значит, это не актуально. Исследователь должен пробиться к средствам хотя бы на дорогу.
На что еще смотрите, чтобы удовлетворить заявку?
Смотрим на порядочность людей, важно, чтобы они знали и соблюдали закон об особо охраняемых природных территориях, и понимали, что парк — это не средство для зарабатывания денег, а это государственный управляющий данных территорий.
Как определить порядочность?
К сожалению, постфактум. Есть люди, с которыми мы стараемся не работать, несмотря на все их попытки к нам пробиться, потому что они нарушают и пренебрегают самим национальным парком.
И что вы можете сделать?
Мы пытаемся их отследить, вести с ними переписку, составлять на них документы о нарушении режима особо охраняемой природных территорий. К сожалению, есть такие, которые думают, что им позволено все.
Что обязательно нужно сохранить в Русской Арктике?
В Русской Арктике важно сохранить то настроение, тот дух присутствия людей, который был лет 50 назад. Арктика — это же такая часть нашей страны и вообще нашей земли как и все остальные зоны. Человек должен обязательно ее осваивать, причем планомерно. Бывают такие зоны, где развивать кроме полезных ископаемых нечего. Есть зоны, где развивается сельское хозяйство, у нас, конечно, ресурсный регион, но ресурсы — это необязательно нефть и полезные ископаемые. Это те же самые запасы видового и биологического разнообразия, чистой воды и воздуха. Это все нужно сохранить и не просто для того, чтобы оно жило, а чтобы включать в человеческую жизнь. Человек может сохранить только то, что любит, и только то, что использует. Абстрактное сохранение у нас невозможно. Раньше у нас были определенные планы по развитию севера, это замечательные промысловые институты 1930-х годов, развитие Северного морского пути, нам нужно постепенно возвращаться в этому. Но поскольку эта система разрушена и кадров почти нет таких, то создание подобных арктических заповедников, возможно, является тем шагом, что мы хоть как-то начинаем думать об Арктике содержательно, мы должны быть базами и опорами развития и должны сделать ее не пустынной землей, куда будут приезжать люди с психологией вахтовиков, или использовать этот ресурс не заботясь о его сохранении в дальнейшем, то есть думать только сегодняшним днем.
Как думаете, настанет момент, когда Арктика перестанет быть интересна?
Нет, это невозможно. Вспомните, интерес к Арктике не угасает по крайней мере с 16 века. Не зря же мы говорим о зимовье Виллема Баренца, и его экспедиции, о поисках голландцами пути в Китай и Индию через северный морской путь, не через южные моря, которые ласковые, открытые и манящие, а через места, где и люди-то не могут находиться. На протяжении пятисот лет ни у кого интерес к Арктике не затихает.
Встречали белого медведя в Арктике?
Конечно, я же зоолог, встреча с белым медведем — это один из необходимых элементов моей работы. Находясь в Арктике достаточно продолжительное время во время полевых сезонов, не встретить белого медведя невозможно.
И как прошли эти встречи?
Не каждое столкновение с белым медведем заканчивается гибелью человека. Как правило, только, если медведь целенаправленно охотится. Мне пока везет.
Как вам удается совмещать административную работу и науку?
Я участвую в нескольких исследованиях, сам набираю материал. С общей точки зрения, я пока еще наукой занимаюсь, участвую в работе научных коллективов и самостоятельно.
Какой материал собираете?
Поскольку каждый год мы организовываем и сами участвуем в работах по изучению белого медведя, то это всегда ежегодные обобщения данных о встречах с медведем на территории парка. Периодически при наличии финансирования вместе с коллегами из института имени А. Н. Северцова производим мечение. Анализируем ледовую обстановку, собираем географические данные, чтобы сделать выводы, что произошло с белым медведем, какие факторы на его жизнь влияют, как адаптируется к различным явлениям климатических изменений.
Потом, моя небольшая тема — конфликтные ситуации с белым медведем. Как реагировать, в каких местах происходит конфликт, что можно сделать.
Еще удается провести несколько недель на лежбищах моржей, чтобы определить пол, возраст, поведение, и на основании этих данных рассчитать численность животных в регионе.
Собираю данные и работаю в коллективе коллег, которые занимаются изучением дикого северного оленя, обитающего на арктических островах. Пытаюсь точно определить место, где северный олень обитает на Новой Земле круглогодично.
Плюс историей увлекаюсь. Мы работаем в некоторых местах, связанных с поморской культурой. Пытаемся идентифицировать поморские кресты, определить возраст, время их установки. Все время находим места, связанные с первопроходцами Арктики: кресты, развалины становищ, многие из которых определить почти невозможно, нет даже литературных источников. Много памятников утраченных, нужно все восстанавливать. Занимаясь темой биологического разнообразия, пройти мимо истории никак не получается.
Как совместить биологию и историю?
История — это человеческая жизнь. Биология, физика, математика сложнее для понимания человеком, это нужно специально изучать, а история — это то, что есть у каждого человека. Мы все историки в той или иной мере.
Расскажите подробнее о работе по северному оленю.
Жизнь северного оленя на Новой Земле мало известна, поскольку мы не можем исследовать весь архипелаг, он закрыт для науки, поэтому мы оперируем только отрывочными сведениями. Прежде всего, проанализировав литературные данные, мы определили два направления: сбор материала для генетических исследований и натурные исследования во время экспедиций. Это поиски тех мест, где олень может находиться круглогодично, несмотря на предположение, что он не может обитать на севере Новой Земли из-за экстремально тяжелых условий. Но собрав материал в разных местах на северном и южном островах, мы отправили его коллегам в институт имени А. Н. Северцова и в результате подтвердили уникальность подвидового статуса северного оленя и доказали, что на северном и южном островах живут две группы оленей. На севере Новой Земли обитают животные, которые не смешивались с домашними никогда. Эти олени являются аборигенными обитателями Новой Земли.
Можно ли уже обобщить данные полевых работ по белому медведю, например, по теме адаптации?
Насчет адаптации сложнее сказать, потому что-то, что мы называем климатическими изменениями, человеку во многом непонятно. Климатические изменения за последние 30 лет больше всего выражаются в увеличении экстремальных событий, увеличении либо очень жарких, либо очень холодных дней. Наблюдаем разбалансировку климата, что влияет на человека крайне негативно и может совпасть с техногенными катастрофами. Можно просто сказать, что жизнь становится сложнее.
Про белых медведей сказать сложно, потому что должно пройти больше времени, чтобы сделать окончательные выводы. Медведь сейчас переживает стресс от недостатка еды летом, что приводит к гибели, но на самом деле на земле есть другие ресурсы, нужно перестроиться, изменить свое пищевое и охотничье поведение. Неслучайно медведь остается в местах, где живет человек, и здесь пытается адаптироваться. И пока еще не все так катастрофично со льдами. Хотя, как показывают данные наших зарубежных коллег, линейные размеры тела белых медведей и количество медвежат в выводке уменьшаются, и медведь все больше и больше времени проводит в воде. И делаются прогнозы, что к 2030 году число медведей сократится вдвое. Но прогнозные модели на то и прогнозные модели, чтобы иметь возможность и на ошибку.
Вы сказали, что изменение климата не совсем человеку понятно, но при этом часто можно услышать, что именно человек — причина всех изменений.
Это спекулятивный вопрос. Важно понимать, откуда берется информация, кто ее обрабатывает и кто преподносит. Из палеографии мы знаем, что наша планета переживала различные периоды похолодания, потепления, у нас были времена, когда ледников было то много, то мало. Наша жизнь становится сложнее, мы не живем тем образом жизни, которым жили наши предки. Мы становимся более беззащитными и хрупкими.
Во всяком случае ни в одном национальном докладе по климатологии, который делают многие страны, прямо не сказано, что именно человек влияет на изменением климата. Все только в сослагательном наклонении.
Можно ли остановить изменение климата?
Я думаю, что нет, остановить климатические изменения невозможно. Самое главное — это изменения в океане. Изменения температуры, солености и содержания кислорода и других газов в океанских толщах — вот что самое основное, на это повлиять невозможно. Я считаю, что основная проблема нашей планеты — это перенаселение, неравномерное использование ресурсов и неумение перерабатывать отходы. Вот тут мы уменьшаем экологическую емкость среды, то есть мы можем уменьшить способность нашей планеты к самовосстановлению.
В чем, на ваш взгляд, польза подобных экспедиций?
Самое главное — это межнациональное общение. В нашем мире все так перемешалось. И вот такие небольшие коллективы очень полезны, чтобы человек становился более терпимым ко всем остальным, более понимающим, лучше узнавал людей. Для молодежи это очень важно. Человек ведь живет ради человека.
